В отделении неврологии около месяца нам прокалывали лекарства: актовегин, котрексин и т.д. Последующие 20 дней нас держали просто так, наш лечащий врач нас то выписывал, то не выписывал, всегда находил какие-то причины. Когда по происшествию 20 дней бездействия врачей я собралась уходить под расписку их эта новость, по-моему, только обрадовала. Они взяли с меня расписку о том, что снимают с себя всю ответственность за этого ребенка. Перед выпиской наш лечащий врач провел со мной беседу и пояснил мне, что я живу в розовом мире, что не понимаю, что делаю, забирая этого ребенка, что помочь нашему сыну нигде не смогут, что он не сможет не шевелить ни руками, ни ногами, будет глубоким преглубоким инвалидом и что ребенок не протянет и двух месяцев. Тем самым своими словами доводил постоянно меня до слез. После того, как я ушла под расписку, дома мы пробыли всего 14 дней. На 14 день мы поехали в церковь заносить сына в алтарь, так положено после крещения. После причащения нашего сына под вечер у него поднялась температура под сорок и мы угодили в инфекционную больницу. Проведя ночь в холодной процедурной комнате мы пытались сбить с медсестрой температуру моему сыну: она капельницами, я обтиранием спиртом. Когда под утро перестало все помогать, медсестра побежала от безысходности в отделение реанимации, так как ничего не помогало. А врач-реаниматолог сказал, чтобы мы продолжали сбивать температуру капельницами. К 9 часам температура спала. В отделении инфекционной больницы нам попался просто замечательный душевный врач, он же заведующий этим отделением.
|