[lanj]

Он начал изучать плаценту и обратил внимание на то, что она богата жирорастворимыми веществами — липидами. В экспериментах на животных Ревич пытался выяснить, оказывают ли различные плацентарные липиды какое-либо воздействие на течение рака. Липиды в ряде случаев вызывали некоторое уменьшение опухоли на короткий срок, но часто рост опухоли затем возобновлялся. В других случаях липиды стимулировали активность опухоли.
Он погрузился в книги, пытаясь расширить свои знания о липидах, но обнаружил, что о них написано совсем немного. Однако это его не остановило. Он занимался этой проблемой все свободное время — обычно глубокой ночью, продолжая преподавательскую и леч****ю деятельность в качестве практикующего врача.
Ревич неустанно работал и в других направлениях. Он предложил метод очистки моторного масла, который намного превосходил имеющиеся в то время. Ревич решил бороться за патент. С помощью родственников ему удалось запустить небольшую очистительную установку, благодаря чему «за литр, обходившийся в 6 лей, удавалось получать 56 лей». Новый продукт был назван «Ревойл». Во время Второй мировой войны Ревич потерял большую часть своих доходов от этого изобретения, а после прихода к власти в Румынии коммунистов он перестал их получать вовсе. Метод, разработанный д-ром Ревичем, используется до сих пор для очистки моторных масел в авиации и в автомобилестроении.
Доход от «Ревойла» позволял Ревичу в 1936 г. перебраться в Париж, чтобы продолжить исследования в области рака. На следующий год за ним последовала его жена Дида; их дочь Нита, которая изучала французский язык в закрытом румынском пансионате, присоединилась к ним в 1938 г. Тогда ей было девять лет. Нита, доктор физиологии, которая теперь занимается изданием медицинской литературы, вспоминает: «Мы жили в одной просторной комнате. Мой отец приходил домой обедать. Он отводил меня в школу. Это было замечательно. И папа, и мама были со мной».
Еще в Бухаресте д-р Ревич был страстным собирателем произведений искусства и в начале каждого сезона менял картины в комнате, где пациенты ожидали приема. После отъезда семьи в Париж дом заколотили вместе со всеми ценными вещами, которые были упакованы в ящики и оставлены ria хранение. Через год или два они получили сообщение от одного из родственников, что в дом проникли и яшики вскрыли. Все ценности, включая картины, были украдены.
Тем временем в Париже, возможно благодаря профессору Даниелополу, д-р Ревич получил доступ в несколько лабораторий для работы над интересующей его проблемой. Работа эта оказалась плодотворной.
Самым значительным и престижным мировым медицинским центром в то время считался Пастеровский институт, который и ныне остается одним из ведущих исследовательских центров. Многие специалисты боролись за право опубликовать свои статьи в сборниках института. В 1937 г. Ревич представил в Пастеровский институт 5 статей, посвященных проблемам липидов и рака, в надежде на публикацию хотя бы одной из них. Были приняты все 5: 2 из них были опубликованы в 1937 г. и 3 — в 1938 г. Это способствовало росту авторитета молодого доктора, и многие специалисты стали обращаться к нему за консультацией в самых трудных случаях, с которыми они сталкивались.
Следствием перечисленных событий стало награждение Ревича орденом Почетного легиона. Награждение последовало после того, как он успешно пролечил жену советника президента Франции, страдавшую раком. Ревич отказался от награды, считая, что она имеет под собой политическую основу.
Предложение было повторено. Ревич передал правительству Франции патенты на ряд своих изобретений с тем, чтобы они были использованы в борьбе с наступающими нацистами, но снова Ревич отказался от награды.
Летом 1939 г., когда Нита была в лагере отдыха, с Ревичем в лаборатории произошел несчастный случай — он поранился иглой, содержащей агрессивный вирус. Вирус поразил часть мозга, контролирующую дыхание. Ревича поместили в аппарат «железные легкие», его шансы на полное выздоровление были очень шаткими. Однако ему стало лучше, и он выкарабкался.
Болезнь так никогда полностью и не оставила д-ра Ревича. За последние 20 лет по крайней мере раз в год у него возникала пневмония, вполне возможно, как следствие того давнего инцидента в лаборатории. К счастью, у него всегда были собственные антивирусные средства, которыми он и лечился.
Однажды, когда д-ру Ревичу было уже за 80 и он в очередной раз заболел пневмонией, он настоял, чтобы д-р Салман сделал ему инъекцию одного из липидных препаратов. Через 15 мин его состояние стало улучшаться, через 24 ч он полностью оправился. (Более подробно об антивирусных препаратах Ревича будет рассказано в последующих главах.)
В том же 1939 г., пока Нита все еще находилась в летнем лагере, близкие друзья Ревичей, Гастон и Ненетта Мерри, пригласили Диду и приболевшего Эмануэля провести лето в их загородном летнем доме в Фонтенбло, надеясь, что чистый свежий воздух пойдет ему на пользу. Ревичи не хотели, чтобы дочь тревожилась из-за здоровья отца, и не стали сообщать ей о своем временном переезде.
В это время до администрации лагеря, в котором находилась Нита, дошли слухи о неизбежности вторжения немцев, и срочно было принято решение распустить всех учеников по домам. Нита, ничего не зная о болезни отца, послала ему телеграмму с просьбой встретить ее на вокзале в Париже. Родители Ниты так никогда и не увидели этой телеграммы.
Напрасно Нита ждала их на вокзале. В конце концов ее взяла к себе домой женщина — руководитель лагеря, сопровождавшая девочку до Парижа. От нее Нита позвонила отцу по телефону.
Случилось почти невероятное: Ревич ответил на телефонный звонок в последний момент, уже собираясь покинуть дом. Он приехал забрать вещи. Это была его первая поездка домой в Париж за те несколько недель, которые они провели за городом. Если бы он не оказался дома именно в этот момент, 11-летняя Нита могла бы потеряться, не зная, где ей искать родителей.
После периода «странной войны» немцы перехитрили французские войска и обошли с флангов линию Мажино. Создалась реальная угроза захвата Парижа. Однако супруги Ревич решили на какое-то время остаться в городе. Осенью 1939 г. Ниту вместе с кузиной отослали в Ла-Рошель, город на юго-западе Франции, где, казалось, было безопасно.
По несчастью, в Ла-Рошель были сосредоточены склады оружия и боеприпасов, а также военно-морские силы Франции, поэтому город часто становился мишенью немецкой авиации. Нита рассказывала: «Бомбы падали — бум, бум, бум — каждую ночь. Ночи напролет мы проводили пол землей, прислушиваясь к ужасу, который творился наверху».
Нацисты неминуемо должны были войти в Париж, и Ревичи уведомили кузину, что едут в Ла-Рошель, после чего предполагалось отправиться в Ниццу. Хотя от Парижа до Ла-Рошель можно было добраться за 1—2 дня, и через 10 дней они все еще не появлялись. Девушки видели кадры хроники, запечатлевшие немецкие самолеты, которые в бреющем полете расстреливали на дорогах людей, пытавшихся выбраться из Парижа. Поскольку никаких известий от Ревичей не было, девушки предположили, что они могли стать жертвами немецких налетов, и решили самостоятельно поездом добираться до Ниццы.
Но как раз тогда, когда сестры упаковывали вещи, они услышали громкие гудки автомобиля. Выглянув, они увидели целый экскорт автомобилей: запыленные голубой фиат Ревичей и большую машину Мерри с водруженным на ней в виде гигантского шлема матрасом, за рулем которой сидела Ненетта (ее мужа Гастона призвали во французскую армию), а также машину одной из пациенток д-ра Ревича, которую он лечил от рака. Женщина была полна решимости продолжить лечение. Поездка вместо двух дней продлилась намного дольше, потому что беглецы старалась избегать больших дорог.
Так как наступающие немецкие войска могли уже через день войти в Ла-Рошель, маленький караван той же ночью отправился в путь с выключенными фарами в направлении Сен-Форт-сюр-ле-Не. Когда они добрались до него, им рассказали об одной женщине, у которой за городом есть очень большой дом. Ревичам он показался ненамного меньше небольшого замка. Женщина, которая жила в нем, была рада видеть у себя в доме врача. Она предложила Ревичам и девушкам занять одно крыло дома. «Удобств не было, но там было замечательно. Был большой камин с котлом, — рассказывает Нита. — Вскоре люди узнали, что мой папа врач, он лечил их, а они приносили ему кроликов и цыплят. Заняться было нечем, поэтому папа начал проводить эксперименты на животных, приспособив для этого сарай позади дома. Ему помогала мадам Мерри».
Оба семейства вскоре потеснили нацисты. В городе остановились оккупационные войска, и командование решило использовать дом под штаб. Нита вспоминает: «Хозяйка дома радушно приветствовала их и предложила им занять этаж над нами. Прямо над нами жили три немецких солдата, мы слышали их тяжелые шаги. Они не знали, что мы евреи, а мы не афишировали этот факт». Через две недели возвратился Гастон, которого демобилизовали из армии.
Так как найти бензин для машин было трудно, Ревичи и Мерри обзавелись велосипедами, чтобы иметь возможность ездить по окрестностям города. Через некоторое время они смогли раздобыть достаточно топлива для автомобилей, а поскольку военные действия прекратились, они решили вернуться в оккупированный Париж. Ревичи оставались в Париже чуть больше года, и д-р Ревич продолжал заниматься исследованиями, насколько это было возможно. В это время и он и Гастон начали активно участвовать в движении Сопротивления. Ревич намеревался использовать свои познания в химии, чтобы отравить соль, поставляемую немецким войскам в Париже. Однако возможность отравления мирного населения заставила отказаться от этой идеи.
Перед тем как окончательно покинуть Париж, д-р Ревич сфотографировал позиции немецких войск, с тем чтобы по возможности передать пленку за пределы страны. В какой-то момент или сами немцы, или симпатизирующие им французы что-то узнали про это; всех, включая и д-ра Ревича, стали обыскивать. Он носил пленку в кармане брюк. Перед началом обыска он засунул