Что такое религия.

Отличительными особенностями культов являются наличие лидера, который считает себя посланником Бога с уникальным досiупом к Всемогущему, диктует свою теологию, новое современное откровение и, таким образом, имеет безграничную власть над большим количеством людей. Но! Каждый такой лидер — это просто человек, который после своей смерти не может уже помочь, Богу незачем посылать еще кого-то — Иисус все сделал, и нет нужды в новом откровении — Бог уже сказал все, что Он хотел, чтобы мы знали.

дьявол не выступает против Библии открыто, наоборот, он использует ее учение: Пр.14:12, Иак.2:19, Лк.4гл. Природа человека такова, что без надежды его жизнь угасает. Тонуiций человек цеяляется за дощечку, не подозревая, что ее бросает дьявол. Но нам следует знать, что Бог никого не посылает в ад незаслужевио. Если человек действительно ищет истину, то рано или поздно он придет к Иисусу, а непослушание и мятеж — это такой же грех, как колдовство (1 Цар.15:23,2 Фес.2:12-14).
Природа и причина возникновения культов заключается в следующем: нельзя забывать, что дьявол — отец лжи (Ин.8:44) и вор-врофессионал (Ин.10:IОа). Когда приходит нор — он крадет самое ценное, поэтому первое, что у нас он крадет — это взаимоотношения с Богом, истину о нашем Творце и Его отношении к нам.

1. Христианское понятие о божестве (Бог как Бог больных, Бог как паук, Бог как дух) *это понятие есть одно из самых извращённейших понятий о божестве, какие только существовали на земле; быть может, оно является даже измерителем той глубины, до которой может опуститься тип божества в его нисходящем развитии. Бог, выродившийся в противоречие с жизнью, вместо того чтобы быть её просветлением и вечным её утверждением! Бог, объявляющий войну жизни, природе, воле к жизни! Бог как формула всякой клеветы на посюстороннее, для всякой лжи о потустороннем! Бог, обожествляющий ничто, освящающий волю к ничто!..

2. Почти два тысячелетия ? и ни одного нового божества! Но всё ещё он и как бы по праву, как бы ultimatum и maximum богообразователыюй силы, creator spiritus в человеке, ? всё он, этот жалкий Бог христианского монотонотеизма! Этот гибрид упадка, образовавшийся из нуля, понятия и противоречия, в котором получили свою санкцию все инстинкты decadence, вся трусливость и усталость души!..

В христианстве инстинкты подчинённых и угнетённых выступают на передний план: именно низшие сословия ищут в нём спасения. Казуистика греха, самокритика, инквизиция совести практикуются здесь как занятие, как средство против скуки; здесь постоянно (путём молитвы) поддерживается пыл по отношению к могущественному существу, называемому LБог¦; высшее значится здесь как недостижимое, как дар, как Lмилость¦. В христианстве недостаёт также откровенности: тёмное место, закоулок ? это в его духе. Тело здесь презирается, гигиена отвергается как чувственность; церковь отвращается даже от чистоплотности (первым мероприятием христиан после изгнания мавров было закрытие общественных бань, каковых только в Кордове насчитывалось до двухсот семидесяти). Христианство есть в известном смысле жестокость к себе и другим, ненависть к инакомыслящим, воля к преследованию. Мрачные и волнующие представления здесь на переднем плане.

Состояния, которых домогаются и отмечают высокими именами, ? это эпилептоидные состояния. Диета приспособлена к тому, чтобы покровительствовать болезненным явлениям и крайне раздражать нервы. Христианство есть смертельная вражда к господам земли, к Lзнатным¦, и вместе с тем скрытое, тайное соперничество с ними (им предоставляют Lплоть¦, себе хотят только Lдушу¦...). Христианство ? это ненависть к уму, гордости, мужеству, свободе; это ? libertinage ума; христианство есть ненависть к чувствам, к радостям чувств, к радости вообще...

Мораль не является уже более выражением условий, необходимых для жизни и роста народа, его глубочайшего инстинкта жизни, но, сделавшись абстрактною, становится противоположностью жизни, ? мораль как коренное извращение фантазии, Lдурной глаз¦ по отношению к миру. Что такое еврейская, что такое христианская мораль? Случай, лишённый своей невинности, несчастье, осквернённое понятием Lгреха¦, благосостояние как опасность, как Lискушение¦, физиологически плохое самочувствие, отравленное червем совести.

1. На такой-то ложной почве, где всё естественное, всякая естественная ценность, всякая реальность возбуждала против себя глубочайшие инстинкты господствующего класса, выросло христианство, самая острая форма вражды к реальности, какая только до сих пор существовала. LСвятой народ¦, удержавший для всего только жреческие оценки, только жреческие слова, и с ужасающей последовательностью заклеймивший всё, что на земле представляло ещё силу, словами Lнечестивый¦, Lмир¦, Lгрех¦, ? этот народ выдвинул для своего инстинкта последнюю формулу, которая в своей логике доходила до самоотрицания: в лице христианства он отрицал последнюю форму реальности ? он отрицал Lсвятой народ¦, Lизбранный народ¦, самое иудейскую реальность.

2. Случай первого ранга: маленькое мятежное движение, окрещённое именем Иисуса из Назарета, ещё раз представляет собою иудейский инстинкт, иначе говоря, жреческий инстинкт, который не выносит уже более жреца как реальность, который изобретает ещё более отвлечённую форму существования, ещё менее реальное представление о мире, чем то, которое обусловливается учреждением церкви. Христианство отрицает церковь...

Я не понимаю, против чего иного могло направляться восстание, зачинщиком которого, по справедливости или по недоразумению, считается Иисус, если это не было восстанием против еврейской церкви, принимая Lцерковь¦ в том смысле, какой даётся этому слову теперь. Это было восстанием против Lдобрых и справедливых¦, против Lсвятых Израиля¦, против общественной иерархии, ? не против их испорченности, но против касты, привилегии, порядка, формулы, это было неверие в Lвысших людей¦, это было отрицание всего, что было жрецом и теологом.

3. Но иерархия, которая всем этим хотя бы на одно мгновение подвергалась сомнению, была той сваей, на которой ещё продолжал удерживаться посреди Lводы¦ иудейский народ, с трудом достигнутая последняя возможность уцелеть, residuum его обособленного политического существования: нападение на неё было нападением на глубочайший инстинкт народа, на самую упорную народную волю к жизни, которая когда-либо существовала на земле. Этот святой анархист, вызвавший на противодействие господствующему порядку низший народ, народ изгнанных и Lгрешников¦, чандалы внутри еврейства, речами, которые, если верить Евангелию, ещё и теперь могли бы довести до Сибири, ? он был политическим преступником, поскольку таковой возможен в обществе, до абсурда неполитическом. Это привело его на крест: доказательством может служить надпись на кресте. Он умер за свою вину, ? нет никакого основания утверждать, как бы часто это ни делали, что он умер за вину других. ?