Ион-Воевода Лютый (1572—1574). Историческая повесть Богдана Хадшеу.

[Admin]

Когда речь идет о продаже туркам переправы через Дунай, барин-историк с преступным простодушием заявляет: «Трудно тем, которых мало, остановить тех, которых много, слабым остановить сильных; вначале перешли вооруженные ружьями янычары и пехота, чтобы защищать корабли, а затем прибыло сюда и все остальное турецкое войско; пыркэлаб Иеремия, видя, что не может остановить их, повернул обратно...»

Когда же Уреке доходит до описания предательства пяти кавалерийских полков, он даже не упоминает имени пыркэлаба Иеремии Голии, мимоходом обронив следующую туманную и упрощающую дело фразу: «говорят, что в начале сражения группа молдаван перешла к туркам...»

После битвы при Рошканах Петр Хромой поспешил послать в Яссы каймакана, чтобы стеречь для него трон Молдавии. Это был один из подлых предателей Иона-Воеводы, стольник Билэе, возведенный теперь в чин великого ворника Нижней Молдавии вместо доблестного Думбравы.

Не только храбрецов Катульской битвы, не только «Бра-ев по кресту» Иона-Воеводы, которых обезоружили с помощью клятвы, и затем, нарушив ее, истребили, постигла участь обычных преступников, осужденных на смерть и лишенных возможности защищаться; не только на берегах Кагульского озера и на руинах села Рошканы лилась самая чистая кровь и пали самые благородные головы Молдавии, нет! «Татары так разграбили всю страну,— говорит молдавская хроника,— что она опустела, как никогда прежде, мирное население было застигнуто врасплох у себя на дому, и с тех пор между Прутом и Днестром оно так поредело, что и поныне не может пополниться».

[Admin]

Петр Хромой, во главе турецкой орды, с кощунственным безразличием наблюдал за тем, как враги христиан обагряли его дорогу в Яссы к княжескому престолу потоками крови и сооружали ему триумфальные арки из отрубленных голов молдаван.

Смерть Иона-Воеводы послужила знамением гибели для рех его министров, до конца верных зарнице национального освобождения: Винтилы-Воеводы, ворника Думбравы, епископа Исайи Радауцанского...

Бывший мунтянский господарь, изгнанный одновременно со своим братом Петром Хромым, направил теперь против Бухареста турецкую армию.

Хотя Винтила-Воевода имел при себе только ворника Дум-браву и небольшой отряд молдаван, все же сражение, разразившееся на восточной окраине столицы, было до того ожесточенным, что победитель решил увековечить его память, построив на месте, где произошла битва, храм имени Раду-Вое-воды и установить новый ежегодный праздник, сохранившийся до сих пор под названием «Мошь»...

Ворнику Думбраве удалось бежать в Трансильванию. Он рассчитывал, что бывший его противник по сражению при Жилиште окажется достаточно великодушным и предоставит ему убежище.

В Трансильванию был послан мунтянский боярин Ивашко Г'олеску; при его посредничестве ворника Думбраву выдали в руки врагов.

Нарушая общепринятые священные правила, трансильванский бей Стефан Баторий передал мунтянскому послу ворника Думбраву.

[Admin]

Как только достойного товарища Иона-Воеводы доставив ли в Бухарест, ему отрубили голову.

Владыка Исайя Радауцанский сразу же был лишен Петром Хромым сана епископа, и с тех пор имя этого искусного дипломата, ведшего переговоры с Польшей и Москвой, окончательно исчезает из анналов истории Молдавии...

В этом горестном перечне мы не можем не упомянуть доблестного Свирчевского.

Он заслуживает того, чтобы быть причисленным к святым: эпитет, который наш народ в древние времена давал не лицемерным аскетам, а только защитникам родины.

После Катульской битвы Свирчевский, выдвинутый гением Иона-Воеводы, больше не появляется на сцене истории; он исчезает одновременно со своим покровителем...

Другой казак, матрос Покотило, победитель в битве при Аккермане, увидев, что он сам не в состоянии помешать переправе через Дунай колоссального турецкого войска, покинул Галацкий порт, где он стоял в засаде, н... исчез для потомков!

Безвременно погибло тогда и нежное создание, о котором мы не упомянули ни слова в этой трагедии, разыгранной характерами либо чересчур великими, либо чересчур низменными, но только мужскими; мы оставили для него финал, полный пафоса.

Речь идет о женщине, которая так горячо любила Иона-Воеводу, что сопровождала его во всех сражениях с грудным ребенком на руках...

Только не возгордитесь, волошанки; она была другой нации, белокурая, меланхоличная саксонка из Трансильванип.

В разгар последнего сражения ее охватило пророческое предчувствие, возможное только при исключительно сильной и чистой любви — будь то любовь к мужчине, к родине или к самому господу богу! «Боясь предательства среди бояр, она не разрешала Иону-Воеводе, — как говорит молдавская хроника,— оставаться в рядах кавалерии».

Попав в плен и утратив свое счастье, она была отправлена в Константинополь, где след ее растаял навеки. Уместно, вспомнить при этом слова поэта Болинтиняну;

«Как милый призрак, явленный во сне,

Скользя среди могил, ты шепчешь: я жива!..»

[Admin]

Ее ребенок, рожденный на поле битвы, был воспитан в гареме одного паши.

Двадцать пять лет спустя Турция, считая, что этот отпрыск славного молдавского господаря, выросший и воспитанный на чужбине, не унаследовал темперамента своих доблестных родителей, сделала его господарем Мунтении.

Он правил немногим более года, не совершив ровно ничего, и только хроника запечатлела его под прозвищем «Стефана Глухого».

И действительно, он был глух к зову своего высокого происхождения, он был глух — этот презренный сын героя-отца и героини-матери, носивший к тому же, как бы в насмешку, славное имя великого Стефана!

Иней рабства заставляет блекнуть даже самые прекрасные цветы!

От незаконной, но страстной и поэтической любви молодой немки перейдем к прозаической женитьбе Иона-Воеводы на дочери крупного боярина Лупя Хуру.

Жена господаря со своим сыном Петром, которого народ избрал наследником молдавского престола, укрылась от опасностей войны, как уже упоминалось, в неприступной Хотин-ской крепости, расположенной на границе с Польшей.

Тесть господаря как человек, кровно заинтересованный в спасении своей дочери и своего коронованного внука, сам командовал крепостью.

Семьи наиболее видных бояр* также нашли себе убежище около семьи господаря.

Когда до них дошла печальная весть о поражении у Катульского озера, все они перешли Днестр, захватив с собой княжескую казну; их сопровождали 200 польских шляхтичей, составивших личную гвардию несчастной вдовы; семья господаря поселилась в имении польского магната, старого друга Иона-Воеводы.

Турция несколько раз безрезультатно настаивала па выдаче ей беглецов, в особенности жены господаря с сыном и имуществом Иона-Воеводы; гостеприимный магнат, верный памяти своей дружбы, каждый раз отклонял требования как Оттоманской Порты, так и самого польского короля, пока, чтобы положить конец угрозам, он не женился на вдове молдавского героя и, таким образом, спас ее от языческого рабства.

[Admin]

Вдова Иона-Воеводы стала женой Кристофа Струса.

Струе был дорог ей не только потому, что спас ее; он обладал еще одним качеством, делавшим его достойным такой жены: его предки отличались исключительным героизмом, и в Польше вошло в поговорку, что каждый член семьи Струсов обязательно погибает на поле битвы.

Двадцать четыре члена этого семейства погибли в сражениях с иноверцами.

Тридцать лет спустя, когда тогдашний господарь Молдавии Арон-Воевода находился в Константинополе, приемный сын Кристофа Струса, наследник Иона-Воеводы, собрав небольшой отряд казаков, вторгся в Молдавию, чтобы захватить родительский трон. Он княжил всего лишь два месяца. Не в состоянии противостоять армии, в сто раз превосходящей его собственную, он вернулся в Польшу, где был арестован и сослан в Мариенбургскуго крепость.

Странное стечение обстоятельств: он попал как раз туда, где провел молодость его прадед и тезка, знаменитый Петр Рареш.

[Admin]

Эпилог

До настоящего времени Иону-Воеводе уделялось мало внимания в национальных летописях; это упущение чувствовалось и во всемирной истории...

Его деятельность как господаря Молдавии оценивалась по злостным свидетельствам его врагов: бояр, фарисеев или иноземцев.

Точно так же один из величайших императоров Римской империи в период ее упадка, Юлиан Отступник, оставался осужденным в течение многих столетий, пока наконец не появились Бейль и Вольтер, которые вернули Цезарю цеза-рево...

Заслуги Иона-Воеводы как полководца злоумышленно принижались поляками, которые выступали то его беспомощными противниками, то его вероломными союзниками, пытаясь и в том и в другом случае приписать себе, если не полностью, то в значительной мере, его славу, и не в меру кичились заимствованными павлиньими перьями...

Только настоящий демократ может понять заслуги Иона-Воеводы как администратора, реформы которого предвосхитили учение Сен-Симона:

«Не допускайте, чтобы бедняки, отдавая последнее, увеличивали излишества богатых;

не допускайте, чтобы крупные мошенники становились судьями над мелкими проступками, не допускайте, чтобы невежество, суеверие, лень и разврат, рождаемые в великосветских салонах, попирали бы мораль и таланты, выходящие из темноты хижин...»

[Admin]

Только настоящий солдат может разобраться в войнах Иона-Воеводы, о которых рассказывали до сих пор всякие небылицы; но в них истинные знатоки военного искусства находят с удивлением изумительное разнообразие тактических приемов, объединяемых каждый раз единым замыслом...

Правда, как полководец Ион-Воевода после замечательных побед потерпел поражение...

Не всегда успех является уделом великих людей; очень часто великие бывают несчастливцами, которые, умирая, оставляют после себя посев, урожай которого, заложенный с таким трудом, имеют счастье собирать очень посредственные наследники...

Но вы не найдете в истории хотя бы одного правителя, который со столь малыми возможностями добился бы в мирное время и во время войны, как администратор и как полководец, в течение всего лишь двадцати восьми месяцев более внушительных административных реформ и побед на поле брани, чем Ион-Воевода!..

Те, кто по-настоящему жаждут чего-нибудь, способны в короткий срок сделать из ничего многое и великое.

1865