Ион-Воевода Лютый (1572—1574). Историческая повесть Богдана Хадшеу.

[Admin]

Польское войско возглавлял Мелецкий, самый выдающийся из польских военачальников того времени. За несколько месяцев до происходящих событий, учитывая исключительные заслуги перед родиной, его чуть было не избрали королем Польши.

Не имея в своем распоряжении артиллерии, он затребовал все пушки, которыми была оснащена Хотинская крепость, и, получив их, двинулся на юг вдоль Прута до Ште-фанешт, находящихся на одной широте с Сучавой.

Здесь он рассчитывал встретиться с молдавским войском под командованием ворника Нижней Молдавии Ионашку Збиеря и совместно с ним пойти против Иона-Воеводы.

Смерть предателя, о которой Мелецкий узнал слишком поздно, разрушила планы врагов господаря: вместо Збиеря Мелецкий встретил Думбраву.

Молдавские авангардные части, разбросанные по обоим берегам Прута, все время отступали перед поляками и перепали затем на правый берег реки, стараясь заманить поляков в дремучие .леса, расположенные севернее Хырлэу, где были сосредоточены основные силы молдавского войска и гйе Полякам волей-неволей пришлось бы сложить оружие без всякого кровопролития.

Поляки поняли свою ошибку и, вспоминая о поражении в Козминских лесах, начали отходить по более краткому пути прямо к Хотину.

Думбрава не заставил себя ждать и следовал за поляками по пятам, изредка атакуя их небольшими отрядами турок, тем самым давая понять, что молдава,не были бы рады вообще не враждовать с польским королевством.

[Admin]

ойдя до Днестра, Мелецкий обосновался в Хотинской крепости.

Думбрава расположился вблизи ее.

С каждым днем положение поляков становилось все более критическим. Они не могли долго оставаться в крепости: их лошади погибали с голода, а достать корм на стороне они не могли, так как передовые отряды Думбравы охраняли все гыходы; они не могли вернуться в Польшу и через Днестр, так как начался разлив.

Очутившись в безвыходном положении, несчастные беглецы обратились к начальнику передового турецкого отряда с просьбой разрешить им удалиться в Польшу и клятвенно пообещали не вмешиваться больше в дела Молдавии.

Возможно, что они прибегли и к подкупу: восточные люди, начиная с султана и кончая последним дервишем, очень падки на подарки.

Как бы то ни было, Аккерманский санджак со своими войсками отошел в сторону.

Думбрава, выполняя указания Иона-Воеводы, только для виду открыл огонь по врагам, в действительности же пули летели над их головами.

В течение пяти дней длилась переправа поляков через разбушевавшуюся реку; когда поляки наконец увидели себя на противоположном берегу, они все как один опустились на колени и вознесли хвалу господу богу...

[Admin]

ДХотин все еще оставался в руках поляков.

«С запада его охраняли высокие стены и глубокие рвы; с востока — днестровские кручи».

Стырковский, посетивший Хотин в годы правления Иона-Воеводы, сравнил его с лифляндским Кокенгаузеном; Вельт-ман — с английским Конвейем; Ресми-Ахмед-Еффенди — с Румилитиссаром вблизи Константинополя.

Наивная народная легенда говорит, что Хотинская крепость впервые была возведена еще при жизни Иисуса Христа.

Опасаясь, что поляки, сохранив этот плацдарм для будущих операций, смогут снова прийти на помощь Богдану после того, как он соберет более сильное войско, Ион-Воевода послал в Польшу епископа Исая Радауцанского с несколькими видными депутатами, чтобы начать переговоры о мире.

Поляки уже почувствовали, в чьи руки, попал трон Молдавии.

С необычайной для них вежливостью они поспешили принять все условия Иона-Воеводы.

Они согласились выдать беглеца Богдана, но тот успел удрать из Польши; вместо него молдавским посланцам был передан брат Богдана, который погиб потом в турецкой неволе.

Хотинская крепость была возвращена Молдавии.

Чтобы показать чрезвычайное значение этого приобретения, доставшегося ему вопреки ожиданиям с такой легкостью, Ион-Воевода назначил пыркэлабами Хотина двух своих самых надежных приближенных: своего тестя, боярина Лупя Хуру, и ближайшего своего друга Иеремию Голию, с которым он провел на чужбине столько горьких дней.

[Admin]

II. Господарь

Наконец наш герой стал спокойно править страной.

Хотинская крепость снова перешла к молдаванам.

Турки покровительствовали Иону-Воеводе, поляки были его друзьями.

Соперник Иона — Богдан — странствовал по свету: из Польши он переехал в Вену, из Вены в Дрезден, из Дрездена в Париж, из Парижа в Копенгаген и, наконец, в Москву, где, как говорят, по приказу царя был зашит в мешок и брошен в реку: наказание... вполне заслуженное тем, кто продался чужеземцам!

Две тысячи лет назад древний философ Конфуций сказал: «Когда небо желает доверить своему избраннику великую миссию, оно начинает с того, что подвергает его душу и ум в течение многих дней тяжелым испытаниям; непосильным трудом доводит до изнеможения его тело; посылает ему горе и нужду и делает так, что все его поступки оборачиваются против него же, но в конце концов оно зажигает его сердце, укрепляет его тело, вдыхает в него силу и энергию, без которых он не был бы в состоянии выполнить свое великое назначение».

Таким было прошлое Иона-Воеводы до того, как он взошел на престол Молдавии; в течение полувека он кочевал из одной страны в другую; на каждом шагу разбитые иллюзии, нравственные страдания и физический труд.

Посмотрим, какова же была миссия, доверенная ему провидением.

[Admin]

Армянин по происхождению, лютеранин в Польше, турок в Константинополе, Ион-Воевода становится в Молдавии православным христианином; если бы он царствовал в Испании, то, по всей вероятности, стал бы католиком.

Цезарь, вступив в Галлию, поклонился богам друидов.

Наполеон, будучи в Египте, молился в мечети мамелюков.

Такие великие люди, как Цезарь и Наполеон, исповедуют одну единственную религию — религию славы, незыблемую в их душе, подобно дну морскому; внешние же проявления культа не трогают их, подобно волнам, скользящим по поверхности моря.

В течение неполных двух лет своего мирного правления Ион-Воевода провел пять известных нам реформ: ввел личный контроль господаря за документами, исходящими из его канцелярии; перенес столицу в Яссы; освободил простой народ из-под гнета духовной и светской знати; выпустил государственные медные монеты; навел порядок в отношении податей...

До 1572 года мы не встречаем ни одного документа по управлению страной, подписанного рукой господаря.

Мы просмотрели не менее 10 тысяч документов в оригинале для того, чтобы убедиться в этом.

До этого великий логофет как первый государственный канцлер прикладывал княжескую печать к грамотам или подвешивал ее на шелковом шнуре к пергаменту, затем урикар, то есть писарь, ставил свою подпись где-нибудь в конце; и после этого, без какой-либо другой формальности, документ получал силу^закона, даже если и давал право на владение сотней имений, и вручался тому, кому был предназначен.

Случалось, конечно, что великий логофет злоупотр***ял своим правом. Господарь обычно ничего об этом не знал.

Ион-Воевода заметил первым, что без его ведома может быть сделано много несправедливостей, и начал сам, собственной рукой, подписывать документы, даже датируя их.

В первый же год своего правления он сменил двух великих логофетов; третий не осмелился злоупотр***ять доверием Воеводы.

[Admin]

До 1572 года столицей Молдавии был город Сучава.

Это почетное право он сохранял в течение трехсот лет. В столице имелось 16 тысяч домов, 40 церквей, множество дворцов; поблизости протекала река, необычайно живописная, а Сучавская крепость славилась тем, что за столетие до этого она отразила бешеный натиск сильной польской армии.

Все это и давало Сучаве ее традиционное поаво и впредь оставаться столицей Молдавии.

Но неожиданно, всего лишь после нескольких месяцев правления, Ион-Воевода перенес столицу в Яссы.

Это был маленький городок, расположенный к тому >ко вдали от реки.

Прежние господари, которым нравилось строить дворцы всюду, где они только останавливались на два-три дня в году для охоты в соседних лесах, построили и в южной части Ясс, на краю глубокого рва, красивый каменный замок. Это давало возможность использовать его для обороны в случае войны.

В Яссах имелись также армянский храм, католический костел и три православные церкви.

И, наконец, украшением города была каменная баня в восточном стиле.

Казалось, что из всех городов Молдавии именно этому городу ничто не могло предвещать блестящего будущего.

Что же все-таки побудило Иона-Воеводу покинуть Суча-ву и выбрать Яссы?

Сучава находилась очень близко от польско-венгерской границы и очень далеко от турок и татар; в случае войны она неожиданно могла подвергнуться нападению со стороны Галиции или Трансильвании; в то же самое время трудно было бы вовремя подоспеть, чтобы помешать вражескому нашествию со стороны Днестра или Дуная.

Яссы же находились в самом сердне Молдавии.

Это огромное стратегическое преимущество было достаточно убе'дительным, чтобы предопределить решение Иона-Воеводы.

Желая добиться уважения своих соседей, он перенес свое княжеское гнездо в центр страны, чтобы обозревать ее во всех направлениях, подобно орлу, следящему с вершины скалы и за охотником, которого он должен остерегаться, и за стадом, в котором он избрал себе жертву.
Известно, что с перемещением столицы Сучава, не имеющая теперь и тысячи домов, утратила свое былое величие...

[Admin]

Несмотря на все это в истории нет сведений, о том, чтобы жители Сучавы жаловались или протестовали.

Все, что осталось бывшей столице от ее прежнего великолепия,— это склеп с мощами святого Иона по прозвищу Ио-зый.

Он был родом из Трапезунда; из всех христианских народов только валахи не дали ни одного календарного святого, предоставив эту официальную миссию русским и грекам, среди которых люди, достойные царства небесного, насчитывались миллионами.

Лет за двести до Иона-Воеводы восседавший на троне Молдавии очень религиозный господарь купил за границей и привез в Сучаву мощи этого святого, который и был объявлен покровителем всей страны. Мощи были установлены в Су-чавском кафедральном соборе.

С тех пор, больше из патриотизма, чем из религиозных побуждений, этот святой, ставший национальным, пользовался у молдаван самым трогательным почитанием: в день святого Иона Сучава всегда была полна мужчин, женщин и детей, прибывших сюда из всех уголков страны.

Иностранцы утверждали, что религия молдаван ограничивалась обожанием Иона Нового; и действительно, мы поклонялись тому, кого считали защитником родины.

Мощи святого были для жителей Сучавы главным источником дохода. Ион-Воевода удовлетворил их алчность и не лишил Сучаву этой привилегии. И все остались довольны.
Изучив положение в стране, господарь увидел, что народ, подобно могучему богатырю, отравленному укусом змеи, страдает под гнетом небольшой кучки угнетателей. Это напоминало статую Лаокоона, но статую живую и притом колоссальных размеров.

С одной стороны, народ, с другой — бояре и духовенство.

Народ составлял подавляющее большинство, но его достоянием были одни «души».

[Admin]

Бояре и монахи были в меньшинстве, но им принадлежала «материя»: все земли, все доходы, все привилегии. Тот, кто не входил в их касту, был лишен даже клочка земли, необходимого для могилы.

О таком положении вещей говорится в летописи: «В Молдавии уж так повелось, что простые невинные люди массами без суда гибнут от руки богатых».

И кажется, что из феодальной тьмы средневековья доносятся стоны крестьянской песни: «Хозяева причиняют нам только зло: лишают нас прав и голоса; они все забирают, все пожирают, заставляют нас жить в бедности и страдании...»

От летописи Уреке до песен Роберта Уейса прошло целых три столетия, но наши барщинные крестьяне по-прежнему остались на положении феодальных рабов.

При таких обстоятельствах господарь мог избрать один из трех путей: пойти вместе с духовенством и боярами против народа, или вместе с народом против бояр и духовенства, или, наконец, примирить одних с другими.

В Молдавии были испробованы все три пути.

С народом против бояр и духовенства был Петр Рареш; он умер на троне после славного двадцатилетнего правления.

С боярами и духовенством против народа был Александру Лэпушняну в свое первое правление: его предали, свергли с престола и изгнали из страны.

Помирить народ с боярами и духовенством пытался Якоб Деспот, этим он вызвал недоверие обеих сторон и погиб под ударами объединенной коалиции.

[Admin]

Эти три случая были свежи в памяти Иона-Воеводы, и он понял, что должен пойти по тому пути, при котором возможно будет вырвать народ из когтей аристократии, большинство — из рук меньшинства, стадо — из волчьей пасти.

Упоминалось уже, что великий ворник погиб под секирой палача как раз в первый день пасхи.

И другие бояре последовали за ним, хотя не все из них имели удовольствие умереть, отведав перед этим красное яичко.

«Ни великих бояр, ни мелких не щадила са*** Иона-Воеводы, и убивал он их самыми разными способами», говорится в молдавской хронике.

Монастыри высасывали из Молдавии кровь, священнослужители погрязли в разврате.

Ион-Воевода дал им урок, небывалый еще в истории его народа.

Один из епископов был уличен в преступной безнравственности; княжеский совет решил последовать Кодексу Феодосия: «Да погибнет содомит в огне перед лицом народа»; презренный епископ был заживо сожжен; Иону-Воеводе, по-видимому, пришлись по душе предписания римского права.

Митрополит Молдавии, наживший несметные богатства на торговле божьим словом, спасся от казни, бежав в горы.

[Admin]

Боярин, предавший одного за другим трех молдавских господарей и ставший затем капитаном гайдуков, решил замести следы и скрыть свое прошлое, переодевшись в монаха; он был схвачен и заживо закопай в землю.

«Тюрьмы были переполнены монахами», говорится в молдавской летописи.

Церковники по-своему мстили за это господарю: ни в одном из монастырей Молдавии не хранился портрет Иона-Воеводы и ни в одном из поминальников нет его имени. Сто лет спустя после смерти Иона он был окончательно вычеркнут митрополитом из списка господарей Молдавии. Но этот же церковник воспел в стихах добродетели Лэпушняну:

«Он правил честно, в Слатине построил Красивый монастырь, пожалуй, лучше всех!»

Вот это да!

Свою ненависть к боярам и духовенству, свое презрение ко всему аристократическому Ион-Воевода иногда выражал и не прибегая к помощи палачей.

В Молдавии власть имущие прикрывали свои далеко не евангельские поступки самым усердным соблюдением церковных постов; крестьяне же, наоборот, измученные гнетом бояр, боялись погибнуть, если стали бы отказываться во время поста от изредка перепадавших им мяса и брынзьг

«В Мунтении бояре и народ одинаково религиозны,— замечает путешествовавший в те годы по стране монах с Востока Поль из Аллепо,— в Молдавии же даже великий пост соблюдают только высшие классы; что касается низших, то они не принимают его во внимание; они менее религиозны, чем татары, и отсутствие у них религиозных чувств приводило даже к тому, что при посещении их домов патриархом Антиохом никто не выходил ему навстречу хотя бы с ломтем хлеба...»

Итак, Ион-Воевода был таким же безбожником, как и его крестьяне.

Летописец Мирон Костин, бывший великим логофетом, восклицает с ханжеским испугом: «Не думаю, чтобы он был православным христианином; если бы он действительно был христианином, то не женился бы в великий пост!»

Другой летописец, митрополит, называет его Ионом Злым.

Каждый из них: и великий логофет, и митрополит — был по-своему прав,